Люгер - Страница 8

Командир только ругнулся сквозь зубы.

— Как дети! Еще подобное и лично каждого грохну. А ты, Третьяк, зачем там назначен? — задал вроде риторический вопрос, но тот, кому он предназначался, уже направлялся к стоящей рядом с убитым девушке. За ним разошлись водитель и Каспер, каждый занялся своим делом. Гранит вновь не смог совладать со своими эмоциями, лицо обезобразила злобная гримаса, смотрел он понятно куда. Странно, неужели винит во всем крестного? Или это у них такие личные отношения? Тогда зачем брать в отряд, того, кого терпеть не можешь? И это взаимно? Возможный дружественный выстрел со спины бодрит? С другой стороны, с умением просчитывать на раз собеседников, улавливать их эмоциональный фон, различать правду от лжи Третьяк мог бы и не допустить свары, а уж тем более не принимать в ней самого непосредственного участия. Хотя тоже всегда надо брать в расчет и то, что человек существо иррациональное, здравый смысл имеется у большинства, но часто все заслоняют эмоции. Мог им поддаться крестный? Да, легко, он ведь тоже порох, только спичку поднеси! Вывести же из себя можно любого человека разумного. Был и другой довольно неприглядный момент в данной истории. Может он специально на это Каспера подбивал? Смысл? В чем его выгода от смерти пусть и случайного «свежака»? Дорогу он точно не успел Третьяку перейти. Негде было. В качестве подставы рейдера тоже такой момент не играет: никто не кидался с обвинениями на Каспера, не грозил кулаком, не плевал в спину. «Делать вам нечего. Чего с Третьяком сцепились?» — вот вся реакция широкой общественности, выраженная словами Москвича. Сам виновник трагедии тоже особых чувств не испытывал, душевными страданиями не терзался. Обычный его день в Улье.

Опять разыгралась моя паранойя. Боюсь я, кроме того дерьма, в которое уже влип, оказаться еще и вовлеченным в чью-то гнилую игру, а без досконального знания местных раскладов — это раз плюнуть. Не люблю быть пешкой. С другой стороны, а кто любит? И кто кого спрашивает? И ведь посмотришь на крестного — ну, просто образец честного рейдера, живет по понятиям, точнее, по неписанным законам и уложениям Улья, прямой, как рельс, целеустремленный, словно гвоздь на двести. Вот только у меня такой аспект вызывает еще больше разных мыслей, не скажу, что хороших, как и возможных комбинаций. Но это мысли, они могут быть далеки от реальности. Достал еще одну сигарету.

— Приглянулся, видимо, ты Третьяку, — сказал сквозь зубы неожиданно Гранит, после обоюдного минутного молчания.

— Да? — дежурно переспросил я.

— Сто процентов. Ты ведь его третий крестник за всю жизнь в Улье, а он здесь ой как давно, и вот что я тебе скажу, Люгер, — командир поиграл желваками, словно желая выплюнуть, какую-то истину, я приготовился, но тот неожиданно закончил, — Нормально действуешь, вот что! Так и продолжай. И за нами не заржавеет.

И ведь явно хотел сказать что-то совсем другое, но передумал в последний момент. А может тоже специальные недомолвки, чтобы рознь посеять между мной и крестным? Отношения у них, как говорится, сложные. Вот теперь думай и гадай. Ладно, черт с ним, на заметку возьму. Там видно будет, тем более один интересный нюанс он все же выложил. Пока начальство не придумало еще что-то, поспешил уйти к уже родному «Тайфуну».

Солнце уже хорошо припекало, воздух прогрелся, стал теплым, легкий ветер же был наоборот чуть прохладный, бодрящий. Свежий, свежий. Вдыхаешь полной грудью, несмотря на сигарету, и все запахи чувствуешь. Люблю такую погоду, а вот мороз ненавижу, снег также, а от поздней осенней хмари, вечной слякоти и вечного же холода, меня вгоняет в депрессию, густо замешанную на злобе, — везет же неграм!

Возле мертвого неандертальца так и продолжала стоять девушка, рядом с ней находился Третьяк. Она беззвучно всхлипывала, отчего худые плечи вздрагивали, кусала бледные, чуть припухшие губы. Крестный, будто решившись, сделал небольшой шаг, приобняв скорбящую, прижал к себе. Та уткнулась лицом в его широкую грудь. На мой циничный взгляд, эти слезы проливались по убитому лишь отчасти. Любовь? Вряд ли. За сутки, да в компании. Хотя может они до встречи с Каспером успели победовать? Скорее всего, это был плач по своей прошлой жизни, по своей разрушенной в один миг судьбе, когда густой туман, противно воняющий химией и щиплющий язык, будто на него плеснули муравьиной кислоты, неожиданно засвидетельствовал перенос в мир Стикса.

И меня тоже ведь проняло поначалу, но не из-за смерти свежего жителя Улья, а скорее от какого-то осознания, что наше бытие бренно, оно настолько зависит от ветреной удачи, что даже легкое дуновение может привести к смерти. Вроде бы произносишь при случае подобные фразы дежурно, смысл их понятен, ясен, но веры в сказанное нет, что ли. Даже не так, некого осознания истинности. Явление понимания некоторых жизненных смыслов носило характер временный, сейчас мне был глубоко безразличен и незнакомый мужик, и его глупая смерть. Больше занимал вопрос, долго ли мы еще здесь торчать будем и хозяйственные мысли, что надо бы раздобыть поджопник. Несмотря на отличную погоду, земля еще не прогрелась. И словно услышав мою мысленную ругань, в наушнике в общем канале раздался голос Гранита:

— Через десять минут выдвигаемся!

Но, как обычно, Улей внес свои коррективы. На расстоянии около километра по направлению нашего движения было пересечение главной дороги с проселочной. Неожиданно откуда-то возле него оказались два супермегаэлитных монстра. Как они там очутились — со мной никто не поделился, а начало действа я просмотрел. Мы вновь оказались на крыше «Тайфуна». Хвост орды же уже исчез, потерялся где-то в полях и просторах. Только две твари возле знака «Главная дорога» принюхивались, осматривались. Поведение их напоминало обеспокоенность животных. Ходили кругами.